Дом Дунаевых

                                       Э. В. Волкова

Этот дом находился в городе Архангельске на углу проспекта Ломоносова и ул. Розы Люксембург (Благовещенской). Раньше проспект назывался улицей Въезжей, затем Петербургским и Петроградским проспектом. В Государственном архиве Архангельской области есть на 12 листах план этого дома, земельного участка с дворовыми строениями и одноэтажного флигеля, выстроенного на участке позднее¹. Дом был куплен моим прапрадедом Егором Антоновичем Дунаевым в 1824 году за 350 рублей². Сложно (по крайней мере, для меня) понять, где он взял такие деньги – 350 рублей на покупку дома. Получил ли он наследство от отца – крестьянина, или деньги в счёт за приданое будущей жены, или получил какую-то помощь, может, от односельчан – невозможно теперь узнать. Не знаю я пока, когда он и женился. Но дети у него родились один за одним: Екатерина в 1828, Евдокия в 1829, Василий в 1830, Фёдор в 1832 и Татьяна в 1834 г. Купленный дом был двухэтажным, впоследствии перестроенный на одноэтажный с мезонином. Внутри дом со временем претерпевал изменения: увеличилось количество комнат. Флигель во дворе был выстроен уже сыном Егора Антоновича – Василием Егоровичем Дунаевым. Вначале в этом флигеле, видимо, располагалась торговая лавка, которая принадлежала незамужним сёстрам Василия Егоровича – Екатерине и Евдокии. Позднее, когда приказчик–пьяница разорил их, флигель был перестроен под квартиры, в которых поселились квартиранты, кстати, они жили и в самом доме. Для хозяев, а после смерти Василия Егоровича в начале 1890^х годов это были женщины (прабабка Пелагея Алексеевна – жена Василия Егоровича и её дочь Евдокия – моя бабка), сдача внаём жилья квартирантам была статьёй дохода семьи, вплоть до начала 1930^х годов, когда за неуплату налогов дом был продан городскими властями другому хозяину.  Дом был разобран и перевезён на новое место.  Мой отец и его брат (хозяева и наследники дома) в это время были в армии, и сами отказались от дома.  Они считали себя “пролетариями” и в частной собственности не нуждались.

В 1912 году сёстры Василия Егоровича Дунаева ещё были живы. Екатерине исполнилось 84 года, а Евдокии – 83. Они подали прошение в городскую думу на разрешение построить во дворе дома ледник. План его тоже есть в архиве. Отец мой рассказывал, что в доме была комната – молельня, в которой все стены были увешаны от потолка до пола иконами в окладах, с ценными камнями и жемчугом – старухи были очень набожные. В зале в простенках между окнами висели пять гравюр в рамках из красного дерева, на которых были изображены главные победы в Отечественной войне 1812 года. Когда в 1912 году отмечалось столетие, в Архангельске организовали выставку, посвящённую этому событию, где и выставлялись гравюры. После смерти бабушки в 1914 году одна из гравюр “Победа при Тарутине” Семёна Фёдорова³ попала к её сестре А. В. Ростиславиной. Через 50 лет её племянница, сестра моего отца А. А. Златоустова, по настоянию её зятя П. А. Зимина (в то время преподавателя Вологодского пединститута) привезла гравюру из г. Харовска в Вологду и подарила её картинной галерее. Гравюра два года находилась на реставрации в Русском музее в Ленинграде, а затем её вернули в Вологду. Там, в галерее, была организована выставка старинных гравюр. В местной газете “Красный Север” появилась об этой выставке заметка, из которой я и узнала о судьбе гравюры. К сожалению, выставку в галерее я уже не застала, гравюры убрали в запасники фондов, а вот вырезку из газеты я сохранила. Я благодарна заместителю директора по научной работе Вологодской картинной галереи Л. Г. Сосниной, которая в этом году откликнулась на мою просьбу и прислала мне фотографию с гравюры и аннотацию к ней.

        Кроме гравюр, по словам отца, в доме Дунаевых было очень много красивой мебели, посуды, ковров и другой утвари. Многие вещи были сделаны, сшиты, вышиты, связаны, сотканы руками моей бабушки Евдокии Васильевны Шатковой, её тёток по отцу и её матери Пелагеи Алексеевны Дунаевой (в девичестве Куковеровой). Но после смерти бабушки Евдокии всё либо растащили родственники и квартиранты, либо променяли на хлеб и продукты во время интервенции на Севере и в Великую Отечественную войну.

Моему отцу, когда он женился в 1933 году, соседи по дому или знакомые Дунаевых вернули старинный полированный комод из лиственницы и 6 “венских” стульев. Но эти вещи сгорели у нас в первую бомбёжку Архангельска 24 августа 1942 года. Жаль, что в нашей семье из дома Дунаевых ничего нет, кроме старинного альбома, который мне отдали Дунаевы лет 20 тому назад.

 Во втором номере “Кольского родословца”⁴ за 2001 год среди снимков в моей статье “Альбом Куковеровых и Дунаевых” есть фото моего прадеда Василия Егоровича Дунаева в пролётке, с заметкой, что он со своим приятелем на окраине Санкт-Петербурга. Благодаря  мурманскому священнику Василию Вольскому, который присутствовал на презентации  нашего альманаха, я узнала, что “человек, сидящий в пролётке, сам преподобный отец Иоанн Кронштадтский”. Заинтересовавшись, я просмотрела несколько книг об Иоанне Кронштадтском⁵ и обнаружила такой же снимок, как и в моём фотоальбоме, но с небольшой разницей. На нём, в правом углу есть маленькая деревенская девочка, надпись под снимком гласит: “В родном селе Сура”, и отсутствуют надписи: “С. Петербург” и фамилия фотографа – Везенберг. Когда в 1951 году я впервые увидела этот снимок в альбоме, я, конечно же, обратила на него внимание. Согласитесь, что он просто необычный сам по себе. На мой вопрос: кто это, мне ответила папина тётка, А. В. Ростиславина, что “лошадью правит мой прадед, а рядом в пролётке сидит очень известный в своё время человек”. По понятным причинам она не сказала, что это священник.

По карте благочиний города Архангельска за 1890 г.⁶ видно, что дом Дунаевых находился поблизости от Архиерейского дома с домовой церковью в нём. Недалеко – духовное училище и духовная семинария, а также несколько церквей, в том числе и церковь Благовещенья на улице Благовещенской (ныне несуществующая).

Из биографических данных Иоанна Кронштадтского известно, что родился он в 1829 году, мальчиком лет 9 - 10 его привезли в Архангельск учиться. Сначала он учился в церковно-приходской  школе,  затем – в духовном училище и духовной семинарии. Можно смело предположить, что мой прадед Василий Егорович Дунаев 1830 года рождения был хорошо знаком с отцом Иоанном Кронштадтским (в миру Иваном Ильичом Сергиевым) будучи его ровесником. А его отец, Егор Антонович Дунаев, был земляком Сергиевых, т.к. родом был из крестьян деревни Еркинской Сурской волости Пинежского уезда Архангельской губернии. Без сомнения, отец Иоанн Кронштадтский, как и его родители, не раз бывал в доме Дунаевых. А так как Василий Егорович, как и его отец, занимался извозом, ему однажды и посчастливилось сопровождать отца Иоанна Кронштадтского в его поездке на родину в Суру.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. ГААО. Ф. 50, оп. 7, д. 373.

2. ГААО. Ф. 49, оп. 1, том 2, д. 2356, л. 16.

3. Как следует из письма Л. Г. Сосниной, Семён Фёдоров жил и работал в Санкт-Петербурге в I половине XIX века. Изображения побед русского войска вошли в сюиту (т.е. отдельное издание) "12 картин с изображениями побед над французами в 1812 году". Издание посвящено Александру I, о чём свидетельствуют надписи на листах. Картины сочинил (нарисовал) Д. Скотти, выгравированы под руководством Карделли. Среди гравёров был и С. Фёдоров, которым в 1814 г. выполнены следующие листы: “Сражение при Бородине, 26 августа 1812 г.” и “Победа при Тарутине, 6 окт. 1812 г.”. (Д. А. Ровинский. Подробный словарь русских гравированных портретов. – СПб. Т. 1, 1886. – С. 588; Т. 2, 1889. – С. 70 - 72.)

4. Кольский родословец: [Сб. ст. / Мурм. родосл. о-ва по генеалогии]. - Мурманск, 2001. - Вып. 2: Альманах Мурманского родословного общества. - С. 19.

5. Вениамин (Федченков), митрополит. Отец Иоанн Кронштадтский. – М.: Паломник, 2001.

6. ГАМО. Ф. 17^И, оп. 2, д. 10, л. 2. Карта благочиния в Архангельске.

Назад | Главная | Информация | Какие фамилии мы ищем | Об обществе

"Кольский родословец-I" | "Кольский родословец-II" | "Кольский родословец-IV" | "Кольский родословец-V"